Э. Кяхёнен. Прежние Терийоки. - Коувола, 1982. (стр.151-156)
Перевод Ольшевского О. Г.

простирались от деревень Келломяки и Хаапала до Пухтула и границы прихода Кивеннапа. Фактически к Койвикко относилось поселение рядом со Старым вокзалом и прилегающая территория к югу от Нового вокзала.

Яндекс Карта северного района Терийок Койвикко на отдельной странице

Во время Генерального межевания эти места считались задворками деревни Терийоки и находились в собственности ее жителей. Для них там было размечено 26 парцелл. Жилища и усадьбы располагались в Кескикюля (центральной деревне), здесь же были пахотные поля и "казенные земли", как в тогдашних документах именовались участки, пригодные для подсечно-огневой расчистки. Даже в начале нашего столетия здесь были земельные владения, например, Мико и Юхо Лайтиненов, Саволайнена, Сиппонена, Латтинена, Таскинена, Коухиа и прочих. Однако постепенно, то один, то другой участок переходил к новым владельцам. Строительство железной дороги и превращение деревни Терийоки в станцию привлекли сюда людей, многие из которых остались здесь навсегда.

Здешний ландшафт выделялся в Терийоки своим разнообразием, поскольку здесь были единственные озера в деревне, самые высокие холмы и живописные места коронного парка "Хаукиярви", о которых уже упоминалось выше. Кроме того, существовал большой заболоченный участок, который начинался с западной части станции Келломяки, так называемое болото Хирвисуо, который продолжался к северу от железной дороги до станции Тюрисевя и окраин деревень Райвола и Пухтула. Отсюда начинали свой путь к заливу многочисленные ручьи. В прошлом с юга от Пухтульской дороги через лес протекал ручей Ряллялянойя, который отмечался еще на старых картах. В начале нашего века этот ручей был почти как маленькая речка. Его длина составляла три километра, ширина - три метра, а глубина - один метр. Пройдя под Пухтульской железнодорожной веткой, он впадал в ручей Хурринойя. Ирригационная канава, идущая вдоль железнодорожного пути со стороны Келломяки, тоже представлял собой своеобразный ручей, который, обогнув Старый вокзал, и, пройдя по трубе Кивеннапскую дорогу, впадал в речку Терийоки.

Вспоминают бывшие жители Койвикко, Майя Раяйнен и Тойво Хайттониеми:
На старой карте топоним "Рялляля" отмечен в западной части описываемого района, между улицами Катариинанкату (нынешняя Кривоносовская улица – прим.перев.) и Савонкату (улица Героев – прим.перев.). Восточная же часть ранее называлась "переулок Мустонена", название "Койвикко" тогда еще не было известно. Оно вошло в обиход только после того, как в 1920 году здесь, на бывшей даче Юнгера, среди берез на улице Хельсингинкату (Деповская ул. – прим.перев.), была открыта народная школа (№ 120). Прозвище района «Рялляля» грозило стать официальным. В Терийоки издавалась газета, в которой публиковались статьи о разных уголках деревни. В статьях о Койвикко регулярно использовалось название "Рялляля". Но первые учителя школы, Анни Хювёнен и Антон Мякеля, не приняли названия, используемого учениками ("школа Рялляля" и "школа Юнгера"), а утвердили название "школа Койвикко", а ее участок — как "школьный округ Койвикко". Так весь район и получил красивое название "Койвикко" ("Березовая роща").

Когда-то Койвикко был лесным угодьем, где на влажных местах росла густая ель, а на более засушливых преобладали сосны. На бывших подсечно-огневых участках процветала береза. Вместе с новопоселенцами в Койвикко распространились многие другие южные породы деревьев, такие как клены, вязы, липы, тополя, дубы, даже лиственницы, первоначально посаженные в парке у Старого вокзала, не говоря уже об огромных кустах сирени около вилл и прочих декоративных кустов и пышных цветочных насаждениях. Обычно русские дачники при созданиих своих парков привозили сюда из Украины плодородный чернозем. У себя в Кескикюля садовник Борисов уложил вокруг деревьев торфяные плиты. Еще в начале века леса за Койвикко использовались как пастбища для скота жителей Кескикюля, куда коров прогоняли через подземный переход у туннеля. Жители Какёсенпяя гнали скот на север через эстакаду, а в Оллинпяя на пастбища через железную дорогу вела улица Кортейккокату (Хвойная ул. – прим.перев.). Как современные мальчишки перечисляют приметы проезжающих машин, так и тогдашние дети из Койвикко знали, чей скот идет в лес: "Это наша корова, это, кажется, корова Аккели (Аксели) Тойвола, это корова Косонена…" и т.д.

Как и в других частях деревни Терийоки, здешний грунт позволял устраивать водозаборные скважины (колонки). Главная скважина Егерского батальона (к северу от теплоцентрали), вероятно, была самой глубокой во всей деревне, глубиной около 140 метров. Однако обычно воду брали с меньшей глубины, примерно в 70 метрах от поверхности, у побережья глубина скважин была не более 20 метров. Вторая скважина батальона располагалась около русла Терийоки. Она была сооружена бригадой Гольника, состоявшей из четырех человек (сам старик Гольник, его сыновья и, как правило, один наемный работник). Многие другие колонки в деревне также были делом рук группы Гольника. Помимо батальонной скважины, пожалуй, самой известной была новая скважина у Старого вокзала (№ 49), в которой было достаточно воды для всего окрестного населения. Новый вокзал и сортировочная станция снабжались качественной водой из вышележащего источника, из которого она под давлением поступала к гидрантам. Кроме того, во многих парках были искусственные пруды. До недавнего времени еще сохранялся пруд Шателовича (№ 18), в воде которого красиво отражались ветви некогда огромных серебристых ив, посаженных на его берегу. На самом деле этот пруд был продолжением речки Терийоки, как и пруд пансионата "Вирола" (№ 35). В этих маленьких прудах часто разводили рыбу. В "лесных" (парковых) прудах Лещука, под сенью больших елей, караси размножались так хорошо, что даже в 1930-х годах вода, казалось, кишела рыбой.

От туннеля на север улица Виертотие переходила в так называемую "Кивеннапскую дорогу" (Kivennavantie). Это была древняя дорога, связывавшая прибрежную деревню Терийоки с приходской церковью, но большого, «национального» значения она не имела и была отремонтирована лишь в середине 1920-х годов. До этого она была похожа на захудалый проселок. Во многих местах она была грязной и извилистой, а ветви могучих елей по обочинам почти касались друг друга, создавая атмосферу полутемного туннеля. Однако эта дорога долгое время служила местным жителям дорогой к приходской церкви, и по ней на Кивеннапское кладбище несли усопших. При этом было принято останавливаться в Метсола, чтобы спеть псалм и в одновременно вырезать крест, так называемый "ristipetäjään" (обычай, основанный на древнем поверье, что умершие не смогут пройти мимо креста, чтобы вернуться в свой прежний дом и причинить вред живым – прим.перев.). Мужчины пропускали по стаканчику и после этого путь продолжался. После погребения тех, кто нес гроб, кормили. Для этого накануне в известный дом приносили корзину с обедом. На обратном пути, все сильно торопились, делая остановку только в Линтуловском кабаке (чайной Наулапяя), чтобы пропустить еще по одной. Когда в 1904 году Терийоки выделился из Кивеннапы в отдельный приход, на правой стороне Кивеннавантие, почти на границе прихода, было создано отдельное кладбище. Со временем оно стало тесным, и в 1920-х годах недалеко от холма Миккелинмяки было устроено новое кладбище. Железные ворота обоих кладбищ выковал кузнец Моукулайнен.

Первые жители появились здесь во время строительства железной дороги. Они приезжали не только из деревень ближайших приходов (Кивеннапа и Уусикиркко), но и издалека: из Саво, Северной Карелии, Остроботнии. Среди рабочих были и иностранцы: поляки, немцы, эстонцы. На железной дороге за редким исключением трудились финны. Плотники, строившие виллы, тоже селились к северу от путей.

Работы было много. Постоянно растущий поток поездов требовал расширения станции. Постоянно возрастающая интенсивность железнодорожного движения требовала постоянного расширения железнодорожной станции. В итоге она разрослась от развилки на Пухтула до "участка Галкина" восточнее Старого вокзала, где раньше шла погрузка и разгрузка. Основной участок располагался между Кивеннавантие и железнодорожной веткой на Пухтула. Самые южные пути пролегали по обеим сторонам военной платформы. Гравий и песок, необходимые для строительства, доставлялись с песчаного холма в Пухтула, откуда стройматериалы перевозили на железнодорожную станцию. Для транспортировки от западного конца железнодорожной станции была построена железнодорожная ветка на Пухтула. Тойво Хайтониеми вспоминает: "В то время стали знаменитыми холм Пухтуланмяки и Пухтульская ветка. Весь день оттуда на нашу станцию шли груженые вагоны, а, кроме того, составы шли в Санкт-Петербург и на новую линию в Сестрорецк. На гравийном карьере гравий загружали тачками. На загрузке одного вагона работали две тачки. Все происходило очень быстро. Работа была тяжелой, но всё же находилось время заскочить в общежитие и выпить кофе. Там потных мужчин угощали кофе и булочками Улла Сорса с дочерьми. В жаркие летние дни кто-то успевал искупаться в близлежащем пруду. Уровень масла в тормозной системе вагонов проверял маленький Иисакки Сорса. Он справлялся отлично благодаря своему росту около 135 см, что позволяло ему передвигаться вместе с тележкой. Его работа была важна, так как он отвечал за исправность вагонов с гравием. Только с его разрешения состав мог спускаться с холма".

Вдоль Пухтульской ветки рядом с Койвикко на несколько гектаров раскинулся луг Саксанвилленниттю ("Луг немецких вилл"), где валялись булыжники размером с кулак. Эти камни идеально подходили для мощения улиц Петербурга. Русские построили рядом узкоколейку, по которой перевозили камни к вагонам. Кроме того, вдоль старой Пухтульской дороги рабочие построили себе зимние дома.

Первые жилые дома Койвикко появились в том месте, где позже пересеклись улица Катариинанкату и дорога на Кивеннапу (соответственно, Кривоносовская ул. и пр. Ленина – прим.перев.). Оттуда поселение вскоре расширилось на запад до Пухтульской ветки, а на север - до позже образовавшейся улицы Савонкату (ул. Героев – прим.перев.). Дальше были леса и поля, где через канавы всё еще перепрыгивали лоси. Но даже там русские уже приобрели себе земельные участки, осушили и разметили их для будущего дачного строительства. Однако этим планам помешала Мировая война.

Русское влияние было заметно, например, в названиях улиц: от Катариинанкату на север шла улица Николаинкату (позже Поутакату), а Савонкату изначально называлась колонией Монрепо или улицей Монрепо. Самые богатые и знатные русские строили свои виллы поближе к берегу, но здесь, рядом с вокзалом, селились в первую очередь те, чьи служебные или коммерческие интересы требовали постоянного посещения Петербурга, и, конечно же, те, кто любил более спокойную обстановку или же не предъявлял высоких требований. Но даже здесь они умели жить относительно роскошно и наслаждаться житейскими радостями. Например, летними вечерами у ворот виллы Ке (Que'n huvilan portilla) для развлечения господ часто играл духовой оркестр, а красивые насаждения и искусственные пруды в парках добавляли комфорта.

В 1904 году на углу Кивеннавантие и Катариинанкату Эса Мустонен открыл магазин (№ 5). Он также управлял кафе и рестораном в здании, частично построенном над речкой Терийоки. Во дворе был большой навес для лошадей господ и извозчиков. Летом раз в месяц в его доме проводились судебные процессы, но настоящие весенние и осенние судебные сессии проводились в Кивеннапе. Когда была основана Терийокская совместная школа, первые годы она работала здесь, в "переулке Мустонена" (так тогда называлось это место), в бывшей кивеннапской больнице (№ 6). Часть школы размещалась в доме Аксели Тойволы на другом берегу ручья на Катариинанкату (№ 98). Еще в прошлом веке у Кивеннапской дороги стояла "Чайная Суве" ("Suven sainoi") (№ 34), где во время своих поездок в Терийоки чаёвничали жители Кивеннапы. Рядом с ней был построен пансионат "Вирола" (№ 35), который в свое время был популярным местом для заработка. Пансионат представлял собой красивое трехэтажное здание у ручья Терийоки, на некотором расстоянии от Пухтульской дороги рядом с Кивеннавантие. В дачный сезон сюда по вечерам шел поток извозчиков, но с начала периода независимости он опустел. Рядом со старым кладбищем в Метсола возникло поселение в 50-60 вилл, из которых 42 виллы построил Парвиайнен. На кивеннапском берегу озера Ялкаланъярви были построены санатории.

Период наиболее интенсивного строительства пришелся на годы, предшествовавшие Первой мировой войне, и в первые дни войны. В России начали усиливаться опасения по поводу безопасности Санкт-Петербурга. Считалось, что ему могут угрожать Германия, Англия или Швеция, даже Япония, и что вторжение может начаться с побережья Финляндии. Поэтому на побережье Перешейка начали строить батареи и форты. Для обеспечения строительства проложили железнодорожную ветку Терийоки-Койвисто. В работах участвовали, в частности, китайцы. Поезда с рабочими останавливались на Старой станции, где им разрешалось брать кипяток из полевых кухонь у крытого колодца в привокзальном парке (№ 49). Местные мальчишки порой удивлялись странной "диете" китайцев. Но все должно было происходить быстро. Охранники плетками загоняли медлительных рабочих в вагоны. Русские войска перемещались все больше и больше, и воинские эшелоны прибывали и отправлялись почти непрерывно.

В 1913 году в Терийоки прошли масштабные военные учения. Как вспоминает Тойво Хайттониеми, однажды ночью поля жителей Койвикко заполнились русской кавалерией. Несколько дней лошади топтались по влажной почве, оставляя за собой черную жижу. Чтобы напоить коней, пришлось осушить ближайшие колодцы. Некоторые солдаты постоянно оставались в Терийоки, превращая в казармы, в частности, торговые помещения и гостиницу Мустонена. Воинские упражнения проходили на участке в Пайякату, рядом с совместной школой, а по вечерам на мощеном дворе дома Мустонена солдаты плясали вприсядку, и местные мальчишки всей толпой с интересом наблюдали за их выступлениями.

В годы войны возведено здание Нового вокзала Терийоки. Он расположился примерно в 700 метрах западнее Старого вокзала, прямо напротив Койвикко. Между ними появилась улица Асемакату (нынешняя Вокзальная – прим.перев.), которая прошла перед Новым вокзалом, пересекала Кивеннавантие и доходила до Старого. Перед перекрестком Асемакату была настолько широкой, что извозчики выстраивались здесь в очередь. Это место служило парковкой. В 1930-е годы здесь проводили техосмотр автомобилей. Железнодорожный переезд в конце Виертотие заменили великолепным каменным туннелем. Для этого насыпь по обе стороны туннеля подняли, а дорожное покрытие опустили. Так появился пологий изгиб дороги длиной около 250 метров от магазина Мустонена (позже Ихо) до проходной сортировочной станции. Новый вокзал и туннель построили к концу 1917 года.

В это время в Койвикко хлынул огромный поток торговцев. Все, у кого была хоть какая-то возможность, что-то продавали или покупали. Пююккё, дедушка детей Дуфвы (№ 115), на углу Райякату продавал доски и брусья, Аксели Тойвола продавал бревна и корма для животных, старик Юкеройнен из Саво в конце Катариинанкату выращивал самосад (kessua), делал метлы (varsiluutia eli metloja) и продавал их. Говорили, что его самосад был лучше русской махорки, а метлы так хорошо справлялись со своей задачей, что местность вокруг его хижины стала называться Метлапори (Metlaporiksi).

После начала Мировой войны в Койвикко появилось много "барышников" (перекупщиков скота – прим.перев.) ("parisniekkoja"). Скот закупали в близлежащих районах, а когда он там заканчивался, его завозили сюда издалека, со всей Финляндии. Главная скотобойня (№ 38) находилась на пересечении дороги на Пухтула (Пухтулантие) и Кивеннавантие, но животных забивали также и на сеновалах и даже в лесу. Туши отправляли в Санкт-Петербург. В начале войны из России в Финляндию поставляли лошадей. В то время во дворе лесоторговца Аксели Тойвола могло стоять 37 лошадей. Отсюда железной дорогой их доставляли в Остроботнию, а затем морем в Швецию, где продавались для нужд немецкой армии. Аксели Тойвола и торговец мебелью Пекка Вуори занимались также приграничной торговлей. У них был кооператив под названием "Suomen Viljatuoti", который импортировал из России рис, свинину, квашеную капусту и лошадей. Отсюда в Россию экспортировались сено, солома, бревна, доски и т.д. За один день через кооператив можно было перевезти сотню вагонов с товарами. Торговые операции Тойвола и Вуори осложнились, когда вскоре после начала войны их выслали из Терийоки, но они переехали в Санкт-Петербург, где и продолжили свои совместные дела. Оттуда запросто можно было приехать домой на несколько дней, а затем Тойвола отправлялся за покупками в Раахе и Оулу. Полиция Терийоки знала об их вылазках, но коммерсантам просто нужно было соблюдать осторожность, чтобы о них не стало известно начальнику полиции Шпоре (Spåre).

Когда Койвикко оказался совсем рядом с вокзалом, его жители ощутили себя ближе к великим событиям того времени, чем вся остальная деревня. Когда императору Николаю Второму пришлось проезжать мимо Терийоки, местные жители поспешили на вокзал, чтобы увидеть хотя бы императорский поезд. Однако на территорию вокзала допускались только те, у кого были "особые пропуска". В то время русские подали Императору петицию с просьбой присоединить Терийоки к России. Виено Марттинен (урожденная Тайпале) и Импи Хассинен (урожденная Миллис) вспоминают, что вдоль железнодорожных путей были приняты меры предосторожности: в домах, расположенных рядом с путями, не разрешалось зажигать свет, а человек, въехавший на эстакаду, должен был остановиться и, когда подойдет поезд, повернуться спиной к железной дороге. Осенью 1917 года, когда среди возвращавшихся из Сибири финских ссыльных, был Укко-Пекка (Пер Свинхувуд – прим.перев.), "весь Терийоки" приветствовал его песнями и цветами.

Русская революция вызвала у нас тревогу, которая особенно ярко проявилась на вокзале. Здесь происходили беспорядки, полиция была разоружена и заменена милицией, исчезли жандармы, движение поездов прекратилось. Вокзал стал штаб-квартирой Красной гвардии, куда приводили пленных и где расстреливали первых жертв. Дети из Койвикко наблюдали, как отряды Кальюнена отправлялись на фронт. Кальюнен произносил речь перед бойцами, затем садился на лошадь и делал три выстрела из маузера, после чего отряд уходил.

Осенью того же года ученики народной школы собирали лишайники в окрестностях Миккелинмяки поскольку продовольствие было на исходе. В Койвикко люди действительно страдали от голода.

Время менялось. Койвикко больше не был прежним. Поезда перестали ходить через границу, а рабочие места исчезли. Иностранные подданные уезжали, но прибывали новые люди. Некоторые финские железнодорожники из Санкт-Петербурга нашли себе работу в Терийоки, и Койвикко становился их родным домом. Из хаотичного Петербурга, а также из Ингрии сюда приезжали спасавшиеся от большевизма, как финны, так и русские.

Когда было построено здание Нового вокзала, территория вокруг Старого вокзала осталась в основном местом проживания работников вокзала и сотрудников таможни. В пристанционном парке был так называемый государственный дом (valtion talo), и в нем, например, прошло детство Хеймо Хайтто, так как его отец, Ааро Хайтто, был машинистом поезда (veturinkuljettaja). Здесь же жили дежурные по станции (asemamiehet) Юхо Коски (№ 57), Каарло Хейкки Иммонен (№ 56) и Матти Хиетанен, бригадир стрелочников, со своей семьей, а также дежурный по станции Кристиан Кокко (№ 59) и его жена Анна Мария Круус. Неподалеку от привокзальной площади, справа от Кивеннавантие в красивом кленовом лесу находилась "хижина старухи Лещук" ("Leschukan eukon mökki") (№ 12), которая, возможно, была бывшим жильем дачной прислуги. Примерно на таком же расстоянии от нас находились "школа капралов" ("korpraalikoulu"), а чуть дальше по дороге - карамельная фабрика. Еще дальше, если двигаться в сторону Кивеннапы, можно было увидеть дом учительницы Майи Раяйнен (№ 25) и, наконец, чайную Суве (№ 34) (Suven sainoi). На этой стороне дороги домов было меньше, чем на противоположной, между дорогой и речкой Терийоки.

Коммерческий дом Мустонена в конце Катариинанкату (№ 5) теперь стал магазином Пекки Ихо и его жены Хетти Куисма. На другом берегу ручья, рядом с Асемакату находился торгово-жилой дом коммерсанта Мелто (№ 75 и № 76). По соседству жил коммерсант Сойни со своей супругой (№ 97). За магазином Ихо, далее по Кивеннавантие, в бывшем здании суда открыли муниципальную больницу на 12 коек с операционными (№ 6).

Многие бывшие русские дачи перешли в собственность финских граждан. В одной из них жила семья Мартти Хайконена (№ 14). Хайконен, как и другие жители Койвикко, Вильхо Тойвола и Йоонас Круус, активно участвовал в муниципальной жизни Терийоки. Круусу и Тойволе, как вице-председателям муниципального собрания, пришлось возглавить его в трудные годы "борьбы за равноправие" (yhdenvertaisuustaistelun). Хайконен был последним заместителем председателя. На прежнем месте жил русский лесозаготовиель (lautatarhanhoitaja) Трофим Глумов (№ 11), чей сын (позже дипломированный инженер) женился на Майе Раяйнен. Неподалеку стояла двухэтажная вилла Реша (№ 13), дом знаменитого впоследствии боксера Вальде Реша, впоследствии взявший фамилию Реско. Осенью в одном пустующем доме проходила оптовая продажа брусники, тротуар был заставлен деревянными ящиками, а земля вокруг была вся красная от ягод. На углу Кивеннавантие и Савонкату бывший управляющий станцией Симс владел землей по обоим берегам Терийоки (№ 16). Потом его зять, Юрьё Аалто, железнодорожный секретарь, и его дочь Мария София Айно (Siems) владели лишь половиной участка, примыкавшей к Кивеннавантие. На другом берегу ручья, вдоль Савонкату, стоял дом учителя Я. А. (Сасу) Пимия (№ 169). До него здесь жил железнодорожный служащий Мантере, отец Сампса Мантери, ставшего через много лет генеральным директором ОКО (Osuuskassojen Keskuslainarahasto Osakeyhtiö – АО " Центральный Кредитный Фонд Кооперативов" – прим.перев.).

Симс также владел земельным участком вдоль Пухтульской дороги. Он до сих пор назывался "Огороженный участок Симса" ("Siemsin aitaukseksi") по месту, где местные жители собирали чернику. Симс завозил на свои участки украинский чернозем, и благодаря этому они превращались в пышные "оазисы". После Савонкату домов становится меньше. Вдоль Кивеннавантие до начала Путхульской дороги было всего несколько домов (например, Йоонаса Шорса и Руутту (№ 24)), еще пара жилых строений, и, наконец, пансионат "Вирола" (№ 35).

Возвращаемся к началу Катариинанкату. От этой улицы, идущей параллельно железной дороге, на север отходили улицы Хельсингинкату, Поутакату, Райякату и Линтукату. Все они заканчивались на улице Савонкату, которая тянулась от Кивеннавантие до железнодорожной ветки на Пухтула. В то время Хельсингинкату и Поутакату были населены в основном русскими, и эти улицы продолжались на юг до Асемакату. На углу улиц Хельсингинкату и Асемакату был магазин Хуухтанена (№ 76), который ранее прибыл из Муолаа. Рому держал пекарню. На противоположной стороне жили водитель грузовика Сакари Акканен и его супруга Хилья Сорса (№ 78). Сакари приехал из Ингрии в 1920-х годах. Ранее здесь жил вышеупомянутый уполномоченный (asioitsija) Йонас Круус со своей семьей.

На перекрестке Катариинанкату и Хельсингинкату стояли два дома Кронстрема (Kronström) (в списке жителей – Groundström, № 101 – прим.перев.). В какой-то момент один из них был сдан в аренду машинисту Курри. В то время многие виллы уже были снесены или стояли пустыми. Дома художника Оскара Вяхякангаса и его жены Риикки в центре Хельсингинкату теперь перешли к их родственникам, братьям и сестрам Койкалайнен (№ 119). Оскар умер в 1907 году, Риикка - в 1924-м. Тааветти Койкалайнен тоже был художником. Здесь до улицы Поутакату шла улица Койвиконкату. В соседнем здании, в бывшем имении П. Юнгера, располагалась народная школа Койвикко (№ 120). Её учителями были Анни Хювёнен, которая перешла из народной школы Кескикюля, Антон Мякеля и Лемпи Пирттиля. За школой начиналась небольшая улочка, ведущая к Кивеннавантие, а рядом с ней - большая, бывшая русская вилла, пригодная для зимнего проживания (№ 123). В ходе Войны за независимость в ней размещался экипаж бронепоезда. Позже здесь жили, в частности, вдова Хайнрихсен с детьми. Ее сын Гарри обладал красивым тенором и в итоге стал певцом. Следующие виллы в "верхней части" улицы были заняты финскими жителями. Например, на бывшей вилле Адлера (№ 124) в 30-е годы жил машинист Тууре Куусисто со своей женой. В 1918 году Куусисто, работавший на линии Выборг-Санкт-Петербург, прибыл из Санкт-Петербурга в Уурас, но, выйдя на пенсию, переехал в Койвикко. Рядом с ними, в доме, построенном мастером дорожного движения Вильхо Саволайненом, теперь жил мастер дорожного движения Каарло Сеппя с семьей (№ 126). Следующие участки относились уже к улице Савонкату.

Расположенная на южной стороне Катариинанкату гостиница "Bauer" (№ 81), равно как и магазин кооператива "Перешеек" (№ 104) работали вплоть до Зимней войны. Участок, граничащий с улицей Асемакату, принадлежал семье лесоторговца Йосеппи Сиппонена и Майкки Суутари (№ 80). В семье рос мальчик по имени Урхо, впоследствии ставший композитором, директором музыкальной школы и музыкальным консультантом. Майкки Сиппонен была одной из самых выдающихся "мартт" Терийоки и одно время занимала пост председателя общества "Мартта".

Улица Поутакату раньше называлась Николаинкату ("Николаевская улица"), так как изначально она была заселена исключительно русскими.

В нижнем конце улицы находились два дома вдовы Симонсон. В одном из них ранее находился магазин кооператива "Перешеек" (№ 103), в другом жили арендаторы (например, машинисты Курри и Кеттунен с семьями).

На углу улиц Поутакату и Виронкату (Деповский переулок – прим перев.) находился участок, принадлежавший после Войны за Независимость ингерманландцу Сакари Виролайнену. Он был своего рода "курьером", который совершал тайные поездки на российскую сторону, иногда для того, чтобы помочь кому-то добраться оттуда в Финляндию, иногда чтобы забрать чье-то имущество. Часто он чуть не попадал в ловушку, и много раз его спасал только быстрый бег лошади Пику. Но в 1931 году он совершил свое последнее путешествие, из которого так и не вернулся. После него дом купил машинист Йохан Эмиль Кирккомяки и жил в нем со своей семьей вплоть до начала Зимней войны. На Поутакату также были небольшие дома, принадлежащие муниципалитету, обитатели которых быстро менялись. Среди них была вдова Айрикка с детьми (№ 133). Ее муж был железнодорожником, но говорили, что дама происходила из богатой русской семьи, и ее соседи рассказывали истории о ее прежней роскошной жизни.

К западу от Поутакату все еще оставались свободные места, но и там, начиная с Катариинанкату, начали появляться жилые дома. Оттуда до Савонкату отходили две короткие улицы (Пеуранкату и Ниттюкату) (Гражданская ул. – прим.перев.). Где-то там жил, например, старик Осип, который в жаркие летние дни появлялся на берегу моря с тележкой мороженого (№ 111). Там же жил и Тааветти Пайю. Юсси Пююккё, рабочий-электрик, поселился на углу Райякату (Загородная ул. – прим. перев.) еще до Мировой войны (№ 115). Затем здесь жил рабочий Юхо Дуфва, женой которого была Аманда Пююккё. Юсси Пюйкке когда-то был активным членом профсоюза рабочих Терийоки и одним из самых важных его сотрудников. Однажды, когда он работал на столбе, его ударило током, и он упал замертво. Его похороны стали памятным событием. Оркестр профсоюза играл траурный марш, когда его провожали на старое кладбище, и многие ораторы, как из его района, так и из Хельсинки, произнесли надгробные речи. На Райраякату также жили лифляндцы, дети Тааветти и Альмы Иконен (№ 156), семья Симо Йойсти (№ 155) и вдова Мёрё. На этой улице также поселились братья Сорса (№ 152), которые в 1912 году переехали из Липери в Терийоки и навсегда поселились в Койвикко. Здесь также жили братья Тойво и Тауно Сопо (№ 158), которые были художниками, Кирьонен Калле, работник государственной телефонной сети (№ 157) и железнодорожный рабочий Микко Исомяки (№ 149). На улице Линтукату (Межевая ул. – прим.перев.) эпоху русских дачников представляла семья Александровых (№ 166). Здесь также поселилась семья журналиста Гуннара Аллена.

Рядом с Новым вокзалом располагались Терийокская типография (№ 83), а также бывшая лесопилка и мельница Пелконена (№ 84). Незадолго до войны Пелконен продал эту собственность человеку по фамилии Хилтунен. Он построил на этом месте мельницу для помола пшеницы. Это было необходимо, поскольку в 1920-х и 30-х годах началось выращивание пшеницы, а ближайшая мельница, Бистера, находилась за монастырем Линтула, в почти бездорожной местности. Ближайшими жителями станции были полицейский Павлов (позже Уусилехто), констебль полиции Эмиль Фриландер и переводчик государственной полиции Эккерт.

Улица Савонкату (ранее Монрепонкату) была почти северной границей поселения Койвикко, так как за ней располагалось всего несколько вилл вдоль коротких улочек Раутимонкату (2-я Лесная ул. – прим. перев.) и Риентокату (Моховая ул. – прим. перев.). Савонкату представляла собой длинную прямую улицу, часть которой была вымощена и украшена деревьями. В царские времена здесь жили богатые русские дачники. В конце Савонкату, между Кивеннавантие и речкой Терийоки, сейчас находится дом вдовы Сохви Тойволы и ее дочери, библиотекаря Айно Тойволы (№ 17). Это был один из немногих домов в Койвикко, где до сих пор держали коров.

Напротив, через речку, некоторое время со своей семьей жил таможенный стражник Йохан Эдвард (Янне) Стенбака (позже Эрякорпи) со своей семьей (№ 168). Позже он переехал в Райяйоки.

На северной стороне Савонкату раньше стоял большой дом фабриканта Сателовича, снесенный в 20-х годах (№ 18). Рядом с ним находилось небольшое здание, в котором когда-то жил человек по прозвищу "ламповый министр", которому было поручено зажигать и ухаживать за фонарями на Старом вокзале. На другой стороне улицы, на углу Хельсингинкату, находился участок земли, принадлежавший Марии Жозефиине Шамбахер, жене судебного советника Петра Йорданского, который позже купили таможенный стражник Антти Мюллюс и его жена Аманда Люттинен. Соседний участок, простиравшийся до Поутакату (№ 127а), ранее им уже принадлежал. Семья Мюллюс переехала в Терийоки в 1878 году, поселившись сначала в Кескикюля. В 1926 году Мюллюс также приобрел позади своего дома небольшой участок земли с тремя постройками. В одной из них жила его сестра, вдова Анни Хямяляйнен, со своей дочерью. Она переехала в Терийоки из Петербурга в 1906 году. От участка Мюллюс уходит в лес улица Риентокату. На углу улицы стоял дом инженера Ке. Сначала семья жила там зимой, хотя инженеру приходилось каждый день ездить на работу в Санкт-Петербург. После этого семья продала дом и переехала в Хямеенлинну. Этот участок купил Маамела, срубивший прекрасные тополя, которые чудесно пахли после дождя, и превративший участок в поле. Далее по обеим сторонам Савонкату шли поле и лес, но вскоре слева мы увидим дом эстонского садовника Миккеля Адольфя Грёнбаума (№ 174) и дома Хули (позже Хайттониеми) (№ 176) и Суутари (№ 178). Последний располагался на улу Райякату. Антти Суутари не был старожилом Терийоки, он приехал из Липери, чтобы работать на железной дороге. Антти был занятым человеком, занимался электрическим освещением Койвикко и основывал дорожные кооперативы, которые превратили многие извилистые дорожки в улицы. Ближайшими соседями Суутари были семьи Луукконен (№ 180) и Хейкки Сорса. На углу улиц Савонкату и Линтукату жил Янне Канерва (№ 181). На земле, ранее принадлежавшей русским, он расчистил от глухого леса участок для посева площадью около 4 гектаров. Янне был трудолюбивым работником. Прежде чем стать землевладельцем, он расчистил поле для Юхо Тойвонена. Первые два урожая с него он получил в качестве оплаты, после чего земля перешла непосредственно Тойвонену. В конце улицы раньше жил купец Вилле Поркка со своей женой эстонского происхождения Марией Тоффер (№ 164). Их сыновья Феликс и Саша (Алекс) унаследовали отцовский дом. Они были предприимчивыми и разносторонними людьми. Когда у Велосипедного батальона стали появляться дешевые пищевые отходы, Феликс основал свинарник и построил для него каменное здание. Позже он продал это имущество своему брату, который владел им до Зимней войны.

На правом фланге Савонкату когда-то стоял большой дом генерала Ботцерова (Бочарова? – прим. перев.). Во время Первой мировой войны здесь размещался польский детский дом, а в 1920-х годах, пока казармы Велосипедного батальона еще не были достроены, здесь размещалась школа унтер-офицеров (aliupseerikoulu). От улицы Савонкату улица Риентокату шла по краю поля Синтонена в сторону леса Таскинена. Теперь мы были уже на ягодных и грибных полях Койвикко, где успели построить лишь несколько вилл.

Жители Койвикко были выходцами из самых разных мест и к тому же очень мобильными. В 1920-х и 30-х годах многие семьи даже несколько раз меняли место жительства, поскольку из пустующих вилл было чего выбирать! Но что было удивительно, так это то, что те, кто поселился там, быстро освоились и вскоре почувствовали себя членами одной семьи и частью деревенского комплекса Терийоки. Жить в Койвикко было приятно, и воспоминания о нем прочно остались в памяти тех, кто там жил.

Фрагмент книги Э. Кяхёнен "Прежние Терийоки" ("Entinen Terijoki") (стр.151-156). Коувола, 1982.
©Перевод Ольшевского О. Г., июнь 2025 г., специально для terijoki.spb.ru. При перепечатке ссылка обязательна.
В тексте в скобках жирным шрифтом даны номера построек по схеме района Койикко из той же книги.

Последние комментарии: