Старые дачи Ушково/Тюрисевя

[abravo]

Добрый вечер.
Каролина-София (урожд.Галин, в 1-м браке Фромхольд), до второго замужества акушерка.

Фанни Ильинична Гольденберг, дочь врача.

Добрый вечер.
Спасибо! В папочку добавил.

[isl]

Дополнение по даче Ойнонена. Фото самой дачи (качество, конечно, жуткое) и Ойнонен за работой на пляже.

helsingin-sanomat-1934-11-25-1.jpg (488.31 КБ) 109 просмотров

helsingin-sanomat-1934-11-25-2.jpg (464.56 КБ) 109 просмотров

Фото из большого газетного материала об Ойнонене и немного о его даче.

"Художник Микко Ойнонен стал каждым летом жителем Карельского перешейка. Уже три предыдущих лета он провел в Тюрисевя, и теперь приобрел себе собственный уютный домик в столь любимом им уголке нашей страны. Там он может писать сюжеты, которые мы привыкли видеть в его картинах: старые ольхи, чьи гибкие ветви рассекают воздух, или мощные сосны, что величаво возносят свои вершины к высотам. Тюрисевя — это край тайных маленьких ручьев, которые так любит Ойнонен. Здесь они текут свежими и сверкающими меж камней, а затем тяжело ниспадают с небольших уступов. Густые ольховые рощицы обрамляют эти идиллические русла ручьев, солнце сияет сквозь листву, отражаясь в мерцающей воде".

Helsingin sanomat, 25.11.1934 https://digi.kansalliskirjasto.fi/sanom ... 00?page=26

Еще одно фото из другого большого газетного материала, вероятно, тоже сделано в Тюрисевя.

uusi-suomi-1936-08-23.jpg (428.95 КБ) 109 просмотров

"Один странствующий художник как-то раз искал в районе Карельского перешейка хорошие сюжеты для картин и нашел дачу. Купил, переехал и стал жить. И там, в углу Тюрисевя, он теперь проводит свои лета вот уже почти целое десятилетие.

Дача мастера Микко Ойнонена — это бывшая русская «дача» ("taatsa") у обочины дороги на Терийоки. Перед ним день и ночь встречает вечное море, и мрачная русская вилла превратилось в светлое финское жилище художника. С участка вырубили заросли, бани, погреба и крыши починили, во дворе цветут очитки и композиции из астр, дикий виноград вьется по стенам, и когда переступаешь через калитку, навстречу тебе веет летняя муза художественной свободы.

С каменной террасы дверь со стеклянной вставкой ведет в самое священное, важнейшее помещение этого дома, в ту святыню, откуда исходит дух, определяющий жизнь дома: здесь расположена рабочая комната художника. На стенах — готовые, подписанные работы, на полу — незаконченные и задуманные картины, подклинья и рулоны холста, наброски и цветовые эксперименты! На длинном «верстаке» торчат кисти, замоченные в банках, инструменты, гвозди, ящики и банки — всего в изобилии. И хозяин комнаты, Микко Ойнонен, — самый добродушный оптимист в мире. Светлая, простая доброжелательность источается всей его сущностью. Нам сразу же разрешено войти в ателье посмотреть его последние произведения, и редко какой гость, пожалуй, чувствует себя столь же желанным, как тот, кого встречает его широкая улыбка! К тому же её сопровождают сердечные приветствия его милой супруги".

Uusi Suomi, 23.08.1936 https://digi.kansalliskirjasto.fi/sanom ... 84?page=24

[abravo]

Дополнение по даче Ойнонена. Фото самой дачи (качество, конечно, жуткое) и Ойнонен за работой на пляже.

Дача мастера Микко Ойнонена — это бывшая русская «дача» ("taatsa") у обочины дороги на Терийоки. Перед ним день и ночь встречает вечное море, и мрачная русская вилла превратилось в светлое финское жилище художника. С участка вырубили заросли, бани, погреба и крыши починили, во дворе цветут очитки и композиции из астр, дикий виноград вьется по стенам, и когда переступаешь через калитку, навстречу тебе веет летняя муза художественной свободы.

Вопрос в том, что за дача Ойнонена. По Кяхёнен Ойнонен был "дачником" на участке 55, это севернее дачи Косякова, рядом с Тюрисевским ручьем, недалеко от пересечения современных Пионерской улицы и Советского переулка. А по документам Ойнонен был последним владельцем дачи фон Дорна, Приморское шоссе, 611.

Газетная фотография, конечно, плохо читаема, но мне в ней видится дача фон Дорна. И это соответствует описанию из газетной заметки выше - "Дача мастера Микко Ойнонена — это бывшая русская «дача» ("taatsa") у обочины дороги на Терийоки".

[isl]

Вопрос в том, что за дача Ойнонена. По Кяхёнен Ойнонен был "дачником" на участке 55, это севернее дачи Косякова, рядом с Тюрисевским ручьем, недалеко от пересечения современных Пионерской улицы и Советского переулка. А по документам Ойнонен был последним владельцем дачи фон Дорна, Приморское шоссе, 611.

Газетная фотография, конечно, плохо читаема, но мне в ней видится дача фон Дорна. И это соответствует описанию из газетной заметки выше - "Дача мастера Микко Ойнонена — это бывшая русская «дача» ("taatsa") у обочины дороги на Терийоки".

В одной из приведенных мной статей сказано, что-то вроде, что от дачи Ойнонена до пляжа около 50 метров. Так что вряд ли это дача 55. Возможно, дачу 55 Ойнонен снимал до покупки дачи фон Дорна.

[Нина Николаевна]

О Глазовых по материалам дела «Об увольнении германских подданных со служб в правлении общества страхования капиталов и доходов «Жизнь» и о выселении из Петрограда директора общества Бернгарда Фёдоровича Глазова (отца) и товарища управляющего делами общества Бернгарда Глазова (сына)» ЦГИА Фонд 569. Опись 10. Дело 207

Глазов Бернгард Фёдорович 68 лет (1846 гр.), германский подданный, коммерции советник, директор страхового о-ва «Жизнь». В Петербурге с 1869 года, проживал по адресу Мойка 100/Глинки 1. Жена София Александровна урожд. Йёргенс. Старший сын Бернгард Бернгардович 38 лет, германский подданный, родился в Петербурге 1876 г., товарищ управляющего делами о-ва «Жизнь». Живёт в собственном доме на 16 линии ВО., д. 13. Женат на Луизе (Лоции) Васильевне, дочери Василия Христиановича Шмидта.

Второй сын Александр 1879 гр. жил в Германии в Кобурге и, по сообщению анонимного иформатора, владел автомобильным заводом. Дочери Адельгейд, Эльза, Магдалина живут в Петрограде.

В 1914 году 23 июля Глазовы подают прошение о принятии их в русское подданство.

31 июля 1914 г., группа служащих страхового общества «Жизнь» пишут обращение Градоначальнику С. Петербурга: «Принимая во внимание настоящий политический момент, имеем честь довести до сведения Вашего Сиятельства, что в числе членов правления и служащих страхового о-ва «Жизнь» находятся германские подданные (при том некоторые из них запасные германской армии), которые до сих пор не оставляют занимаемых ими должностей. Считая недопустимым и крайне нежелательным, чтобы подданные вражеского нам государства находились на службе в русском учреждении, просим Ваше сиятельство принять соответствующие меры к их удалению со службы».

Были ещё доносы, и именно на Глазовых. В деле две жалобы написанные одним почерком, первая от 29 июля, вторая от 14 сентября 1914 г.

Глазов Б.Б. (сын) был обыскан и арестован 30 августа 1914 г., считается военнопленным. Ему в вину поставлено членство в «Главном Союзе немецкого флотского о-ва за границей». Отец, ходатайствуя об освобождении сына на некоторое время, объясняет это тем, что лет 10 тому назад Бернгард Глазов посещал германское учебное судно «Шарлотта», которое заходило в Петербург и стояло на Неве в 1912 году. Сделал взнос 10 марок в качестве благодарности за радушный приём. Сообщает, что сын, по состоянию здоровья навсегда освобождён от воинской повинности. А временное освобождение из-под ареста требуется для решения дел, которые он ведёт у княгини Нины Михайловны Лихачёвой урожд. Имеретинской. Дела связаны с доставкой продовольствия для войск. В этом же обращении Б.Ф. Глазов пишет, что сын Бернгард Бернгардович Глазов получил первоначальное образование в реформаторском училище, а затем поступил в семинарию при Геттингенском университете для изучения страхового дела, которое в те времена в России нигде не преподавали. Окончив обучение, вернулся в Петроград и в 1900 году поступил в о-во «Жизнь», где служит 14 лет. В 1913 году его назначили товарищем управляющего, и он решил перейти в русское подданство, но не видя особой спешности, откладывал задуманное дело. Глазов Бернгард (сын) выезжал в командировки за границу на конгрессы по страховому делу. За службу в приюте принца Ольденбургского награждён орденом Станислава 3 степени. Ни в чём предосудительном не уличён. Отцу ответили, уже после высылки сына, что его ходатайство оставлено без последствий.

По распоряжению главного военного начальника Бернгард Глазов (сын) подлежал высылке в Олонецкую губ., но 10 сентября предписано выслать его в г. Орлов Вятской губ., куда было выслано много подданных Австро-Венгрии, Германии объявленных военнопленными. Состоятельные ссыльные содержали себя самостоятельно. Работы для всех не было. Но Германия выделила средства на их проживание, которые распределялись через американское посольство в Петербурге. Были образованы комитеты интернированных, которые получали через посольства нейтральных стран денежные средства и распределяли их среди нуждающихся. В 1916 г. Б. Глазов выбран членом комитета помощи военнопленных в городе Вятка. Судя по всему, он находился в Вятке. В мае 1917 года состав Вятского Комитета Помощи переизбран по инициативе Миссии Шведского Королевского Посольства. В Вятке, в канцелярии Делегата Королевской Шведской миссии работали Глазов Бернард и ещё двое. (Кирьяков Б.С. «Вятские околицы Германской войны»). Все рассчитывали на скорейшее окончание войны и возвращение на прежнее место. В 1918 году границу с Германией разрешили пересечь богатым ссыльным и пленным офицерам. Б.Б. Глазов уехал в Германию, когда именно – не известно. Он скончался в Берлине в 1944 г., в возрасте 67 лет.


Бернгарда Фёдоровича Глазова с семейством оставили в столице до выяснения вопроса о переходе его в русское подданство (документ от 14 ноября 1914 г.). Проживает по-прежнему Глинки 1/Мойка 100 (дом страхового о-ва «Жизнь»). В деле упоминается о том, что он один год в 1870 г. служил в германской армии вольноопределяющимся и уволен унтер-офицером.

Всё тот же аноним, судя по стилю, в ноябре 1914 года написал очередную жалобу Градоначальнику князю Александру Николаевичу Оболенскому. Приведу здесь листы этого письма. После чего, Главнокомандующий Армией повелел освидетельствовать состояние здоровья Глазова, «и если таковое будет признано удовлетворительным, то выслать его из Петрограда». Глазова обследует ординатор Семёновского Александровского госпиталя доктор медицины Вольфганг Андреевич Шиле. Комиссия решила, что препятствий к выезду из Петрограда нет, несмотря на склероз артерий, аденому, катар (воспаление) мочевого пузыря.

Дочери, Эльза и Магдалина Глазовы, выбыли 25.02.1915 г. в г. Рыбинск.
Глазову Бернгарду Фёдоровичу предложено 3 марта 1915 года в 3-х дневный срок выехать в Пензенскую губ. Б.Ф. Глазов просит разрешить ему с женой выехать в Ярославскую губ., и проживать там с дочерями, которые живут в Рыбинске. Он просит отсрочку для ликвидации имущественных дел на 3-7 дней. Сначала ему дали отсрочку до 12 марта и решили выслать в Вятку. Затем отсрочили по 15 число и, разрешили проживать вместе с женой в Рыбинске и в других местностях Ярославской губ. (Президентская библиотека, дело из Государственного Архива Российской Федерации ф.102, 2-е делопроизводство, оп.73, 1915, д. 72 ч.46). И последний лист в этом деле, телеграмма: «Вятка Гру. Благоволите разрешить германцу Бернгарду Глазову временную отлучку Ярославль похороны отца сообщив разрешения Ярославскому губернатору». Б.Ф. Глазов скончался 21 ноября 1915 г. Его вдова София Александровна уехала в Германию, она умерла в Кобурге в 1928 году. Сын Александр умер в 1949 г. в Эрлангене (Бавария).

[Корвенкюля]

Дополнение по даче Ойнонена. Фото самой дачи (качество, конечно, жуткое) и Ойнонен за работой на пляже.

Дача мастера Микко Ойнонена — это бывшая русская «дача» ("taatsa") у обочины дороги на Терийоки. Перед ним день и ночь встречает вечное море, и мрачная русская вилла превратилось в светлое финское жилище художника. С участка вырубили заросли, бани, погреба и крыши починили, во дворе цветут очитки и композиции из астр, дикий виноград вьется по стенам, и когда переступаешь через калитку, навстречу тебе веет летняя муза художественной свободы.

Вопрос в том, что за дача Ойнонена. По Кяхёнен Ойнонен был "дачником" на участке 55, это севернее дачи Косякова, рядом с Тюрисевским ручьем, недалеко от пересечения современных Пионерской улицы и Советского переулка. А по документам Ойнонен был последним владельцем дачи фон Дорна, Приморское шоссе, 611.

Газетная фотография, конечно, плохо читаема, но мне в ней видится дача фон Дорна. И это соответствует описанию из газетной заметки выше - "Дача мастера Микко Ойнонена — это бывшая русская «дача» ("taatsa") у обочины дороги на Терийоки".

Добрый день.
На фото изображена т.н. малая дача усадьбы фон-Дорна.
Из этого не следует, что Ойнонен с семьей проживали именно в этом достаточно скромном доме.
Вероятно здесь была мастерская художника, а не "жилище".
В газетном тексте видны традиционные финские романтические "преувеличения".