"Хирург Сенкевич", газета "Ленинградская Здравница", 1948 год. (09.03.2011)
ХИРУРГ СЕНКЕВИЧ
Больную внесли на носилках. Она лежала спокойно, почти без движений: страшная слабость чувствовалась во всём теле.
Высокий доктор держал в руках желтый лист бумаги - историю болезни. У него озабоченно хмурились брови, по лицу пробежала тень беспокойства.
Вскоре больную положили на стол. Кто-то взял ее руку и, немного подержав в своей, сказал:
- Николай Иосифович, пульса почти нет.
- Неудивительно. Сильно запущено.
Больная вздрогнула, прислушалась, но ничего не поняла.
Тоненько звякнуло что-то металлическое, потом - снова разговор, тихий и непонятный.
В животе опять начались боли. Но нужно не стонать, а стиснуть зубы и ждать - сейчас будет операция.
Доктор склонился над операционным столом.
- Считайте.
Больная открыла глаза.
- Раз, два, три, четыре, - голос был глухой и слабый. - Пять, шесть...
Стол закачался, начал валиться в сторону. Считать было трудно.
- Больная Аксенова, считайте.
Она пошевелила бледными, пересохшими губами и продолжала считать. Стало легче. В животе уже не ощущалось боли, только сильно хотелось спать. В глазах поплыли белые круги, потом все исчезло.
Операция длилась более 30 минут. Хирург Николай Иосифович Сенкевич работал сосредоточенно. Еще в самом начале операции, при осмотре кишечника, он обнаружил омертвение и перфорацию червеобразного отростка. Заболевание было очень серьезным. Казалось, что уже нет никаких надежд на благополучный исход операции.
- Вы потеряете больную, - уверяли доктора. Но он и слушать не хотел - был уверен в обратном, хотя и знал, что загноение полости живота в большинстве случаев трудно излечимо.
- Стоит ли зашивать живот? - обратилась с сомнением к врачу ассистент Скребцова, когда операция была закончена.
- Обязательно, коротко приказал хирург.
На следующий день больная чувствовала себя плохо. Ей сделали переливание крови - не помогло. Прошло ещё два дня - положение не улучшалось. Хирург почти неотлучно находился в палате около больной, в организме которой шла отчаянная борьба за жизнь. Советский врач понимал, что исход этой борьбы на его совести. Он, и никто другой, должен вернуть жизнь и трудоспособность этой женщине.
Однажды ночью, часа через два после того, как хирург вернулся домой, к нему прислали посыльного.
- Больной плохо.
Об отдыхе не могло быть и мысли. Шагая в больницу, Николай Иосифович вспоминал войну, фронт, маленькую операционную палатку медсанбата, бессонные, полные напряженного труда ночи.
- Тоже самое и здесь, только в борьбе можно достигнуть успеха, - подумал он.
Больная находилась в том же положении, в каком ее положили пять дней назад. Вид ее ухудшился, лицо осунулось, вокруг глаз образовались синие круги. Со времени операции ей четыре раза делали переливание крови, но все пока не давало положительных результатов.
Хирург задумался. Около 20 тысяч операций сделал он за свой многолетний стаж. Многие из них были сложными. Вот также приходилось решать, думать, добиваться. Он еще раз перебирал в памяти наиболее яркие варианты операций.
- Нет, она не умрет, она должна жить!
Больную опять положили на операционный стол. В кишечнике оказался новый гнойник. Операция на этот раз прошла быстрее.
На утро Николай Иосифович с радостью узнал, что Лидия Аксенова чувствует себя лучше. Он пришел в палату и убедился в том, что она спасена. Это была еще одна жизнь, сохраненная самоотверженным трудом советского хирурга и его беспредельной любовью к людям. Эту жизнь, как и тысячи других, он вырвал у смерти своими руками.
М. Пильщиков
"Ленинградская здравница" - 27 февраля 1948 г., № 24 (444). - С. 3.
