- Идущему в историю. Очень красивый памятник.
- IMG_0028.JPG (250.17 КБ) 833 просмотра
Карл Густав Эмиль Маннергейм
Carl Gustaf Emil Mannerheim
Место Маннергейма в истории Финляндии очевидно - национальный герой, спасший страну.
В 2017 году в мэрии Хельсинки произошёл небольшой казус. Финская служащая мэрии, а по совместительству и переводчица (кризис), уже в частной беседе затронула вопрос о доске Маннергейму в Санкт – Петербурге. В нашей группе была женщина, ярый сторонник позиции, что Маннергейм – фашист и виноват в смерти миллионов жителей нашего города. Перепалка практически завершилась потасовкой. Спасли ситуацию две женщины. Они встали между ними. Настроение было испорчено. Я тогда подумал, что мы в принципе знаем.
Карл Густав Маннергейм — финский военачальник и государственный деятель шведского происхождения. Учился и жил в Петербурге. С 1890 по 1917 год служил в русской армии, участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах. После революции вернулся в уже независимую Финляндию, в 1918–1919 годы был ее регентом. Под его руководством в период с 1933 по 1939 год финны соорудили систему оборонительных укреплений на Карельском перешейке для сдерживания СССР, которая позже стала известна как “линия Маннергейма”.
В 1939–1944 годы Маннергейм был главнокомандующим финской армией, командовал войсками в ходе Советско-финской войны и Второй мировой на стороне фашистской Германии.
Уже в наши дни я узнал, что в ходе гражданской войны принял активное участие на стороне «белых» финнов. Вот тут и начинается история отношения его и немцев. Как русский генерал участвовал в боях первой мировой. Отношение его было, однозначно негативное. Характерный пример. В 1942 году Гитлер был гостем на 75-летии Маннергейма. Он не поехал встречать Гитлера на аэродром. «Маршал ефрейтора, не встречают». Финны утверждают, что Маннергейм не снял белых перчаток за всё встречу с Гитлером. Даже помощь немцев в подавлении «красных» воспринимал как угрозу суверенитету государству.
Советско-финская война 1939—1940 годов.
Маннергейм понимал, что в условиях заострения конфронтации между англо-французским блоком и Германией, Финляндия могла очутиться в возможном конфликте с СССР с глазу на глаз, без помощи со стороны западных государств. В то же самое время, как и его прадед, он считал, что существовавшая издавна граница между Финляндией и Россией проходит слишком близко к Петербургу. По его мнению, следовало бы отодвинуть эту границу дальше, получив за это соответствующую и приемлемую компенсацию.
Маннергейм ведёт активные переговоры с рядом европейских стран, ища помощи в возможном противостоянии с Советским Союзом. Одновременно он пытается найти, совместно с Паасикиви, компромисс между требованиями СССР и патриотически настроенной общественности Финляндии.
30 ноября 1939 года маршал Маннергейм назначен верховным главнокомандующим армии Финляндии. На четвёртый день он выехал в Миккели, где организовал ставку верховного главнокомандующего.
9 марта Маннергейм рекомендовал правительству Финляндии искать любых путей к миру — резервы были исчерпаны, истощённая армия была неспособна долго держать фронт против значительно более сильного противника.
«…Русские ещё во время войны пустили в ход миф о «Линии Маннергейма». Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида и который никакая армия никогда не прорывала. Прорыв русских явился «подвигом, равного которому не было в истории всех войн»… Всё это чушь; в действительности положение вещей выглядит совершенно иначе… Оборонительная линия, конечно, была, но её образовывали только редкие долговременные пулемётные гнёзда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у неё отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Её прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений».
— Карл Густав Маннергейм. Мемуары. ISBN 5-264-00049-2
Советско-финская война 1941—1944 годов.
17 июня 1941 года в Финляндии объявлена мобилизация. Как пишет в своих мемуарах Маннергейм:
«Я принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград».
В своём приказе о наступлении Маннергейм явно обозначил цель не только вернуть себе все территории, захваченные СССР в ходе советско-финской войны 1939−1940 г, но и расширить свои границы до Белого моря, присоединить Кольский полуостров. Впрочем, это не помешало ему в дальнейшем критиковать немцев и не дать сосредоточить управление финскими войсками в их руках.
В 1941 году финские части дошли до старой границы и перешли её в восточной Карелии и на Карельском перешейке. К утру 7 сентября передовые части финской армии вышли к реке Свирь.
1 октября советские части оставили Петрозаводск. В начале декабря финны перерезали Беломорско-Балтийский канал. Далее, после безуспешных попыток пробиться через Карельский укрепрайон, Маннергейм приказывает остановить наступление, фронт надолго стабилизируется. Маннергейм изложил версию, что поскольку безопасность Ленинграда была основным мотивом СССР для начала Зимней войны, то пересекать старую границу означало косвенно признать справедливость этих опасений (граница была повсеместно пересечена). Маннергейм отказался уступить немецкому давлению и отдал приказ войскам перейти к обороне вдоль линии исторической российско-финской границы на Карельском перешейке. Вместе с тем, именно финские войска обеспечивали блокаду Ленинграда с севера.
Мне кажется, тут есть лукавство. Как военный человек он хорошо понимал. Любая попытка прорыва обороны Советских войск приведёт к большим потерям финской армии. Мы быстро откатились на старую гос. границу. Но надо помнить, она была очень хорошо оборудована для обороны. Была отработана система огня, как с фортов, так и с кораблей Балтийского флота. Война для Финляндии закончилась бы в 1941 году. Но с другой стороны в Карелии взяли всё, на что хватило сил.
Приведу мнение об этой войне и Бычевского из книги «Город - фронт».
На северных участках границы с Финляндией, как и здесь, параллельно со строительством железобетонных сооружений войска строили полевые позиции.
По возвращении с Ханко в Ленинград я сразу же выехал по заданию командующего на выборгский участок границы, где также форсировались оборонительные работы.
В штабе округа в эти дни внешне все выглядело обыденным, спокойным.
Командующий войсками выехал на кандалакшско-мурманское направление, взяв с собой большую часть старших командиров. На Дворцовой площади многие кабинеты опустели. За командующего остался начальник штаба округа генерал-майор Дмитрий Никитич Никишев.
20 июня он срочно вызвал меня по телефону из Выборга:
— Приезжайте немедленно.
Через три часа я был у него в кабинете.
— Обстановка, братец, стала усложняться. Финны на Карельском перешейке активизируются. Будем начинать боевое прикрытие границы. Понятно?
— Не совсем.
Готовь саперов к установке минных полей на границе.
Но у меня все люди заняты на бетонных работах, Дмитрий Никитич.
— Так сними!
— А из Москвы на этот счет указания есть? Я считаю, что укладку бетона прекращать нельзя.
Никишев сердито перебил:
— Мало ли что ты считаешь! Сейчас нет времени ждать указаний, самим головой работать надо. Собери все мины, что есть на складах, и вывези в войска. А пока будем писать указания армиям.
Я принес недавно разработанный план инженерного прикрытия границы и стал писать распоряжения в 14-ю, 7-ю и 23-ю армии о перекрытии минными полями важнейших направлений и дорог. Начальник штаба подготовил приказание командующему 23-й армией генерал-лейтенанту П.С. Пшенникову о выдвижении в район Выборга одной дивизии из второго эшелона. Этим пока и ограничились
Итак, немцы осуществили вторжение. А что предпримут финны?
В коридоре меня встречает начальник разведывательного отдела штаба комбриг П.П. Евстигнеев.
Спрашивает:
Директиву читал?
Читал. А как вы думаете, Петр Петрович, финны выступят?
Евстигнеев укоризненно крутит крупной лобастой головой с удивительно спокойными голубыми глазами. Заученным жестом поглаживает реденькие волосы, расчесанные на пробор. Его, как видно, поразила наивность моего вопроса.
— Без сомнения, выступят! Немцы нацеливаются на Мурманск и Кандалакшу.
А Маннергейм мечтает о реванше. Авиация его уже действует...
После этого, не дожидаясь, когда саперы закончат долговременные сооружения военно-морской базы, моряки-балтийцы и пехотинцы ускоренно стали создавать полевую оборону. Трехкилометровый перешеек па границе с Финляндией уже пересекал противотанковый ров, на наиболее опасных участках создавались дерево-земляные огневые точки.
Николай Павлович Симоняк, человек плотного сложения, на вид добродушный, но с приметной хитрецой в карих, узкого разреза глазах, говорил нам с П.А. Зайцевым:
— Так-то надежнее будет, когда еще дождемся вашего железобетона.
Финское правительство отдало в услужение Гитлеру не один десяток дивизий своей армии для осуществления изуверской цели «стереть Ленинград с лица земли». За долгие блокадные годы на Карельском перешейке и в Заполярье вырастали все новые могилы финских и русских солдат.
Но не до крупных операций на севере было в то время Советской Армии. Она вела смертельную борьбу с главным и самым сильным врагом. Финская армия Маннергейма, получив свою долю ударов, притихла под стенами города Ленина и в Карелии. Ждала. Чего?»
4 августа 1944, вместо ушедшего в отставку Рюти президентом страны стал маршал Маннергейм. 22 сентября 1944 года Маннергейм отдал приказ финским войскам готовиться к интернированию немцев.
«Он (Гитлер) в своё время убедил нас, что с немецкой помощью мы победим Россию. Этого не произошло. Теперь Россия сильна, а Финляндия очень слаба. Так пусть сам теперь расхлёбывает заваренную кашу…»
Вернёмся к воспоминаниям Быческого.
«В штабе фронта знали, что финским солдатам совсем не сладко сидеть в своих траншеях перед амбразурами наших железобетонных дотов на голодном пайке. Невесело слушать то о «сталинградском котле», то о прорыве блокады, то о разгроме своих «покровителей» под Курском. А теперь русские погнали германцев в Прибалтику...
Время от времени Петр Петрович Евстигнеев знакомил работников штаба с материалами о настроениях среди финских солдат, которые все чаще говорили:
«Иваны за нас возьмутся еще до того, как совсем снимут штаны с Гитлера»...
И вот 7 февраля, когда разгромленные дивизии 18-й немецко-фашистской армии откатывались за Нарву, ленинградцы прочитали в «Правде» опровержение ТАСС. В нем сообщалось, что распространявшиеся иностранной прессой утверждения, будто бы Советское правительство ведет переговоры о сепаратном мире с Финляндией и предъявило правительству Финляндии ультиматум, не соответствуют действительности.
— Что это за дым без огня, Петр Петрович? — спросили сослуживцы начальника разведотдела.
— Приходит пора выходить Финляндии из войны,— высказал он свое мнение.
— Так за кем дело стоит?
— Не за народом Финляндии, конечно. Надо «под руку» вывести кой-кого, а может, и невежливо — за ногу вытащить. Видимо, где-то идет дипломатический зондаж. Нервничают и союзнички, и немцы. Нюхают, в чем дело. Поживем — увидим.
В конце апреля окончательно выяснилось, что Финляндия не собирается выходить из войны. Видимо, ее правительство не может вылезти из телеги Гитлера, несущейся к пропасти.
Интересно сегодня солдаты раненые рассказывали, — начинает Чамин. — Идут лесом в наступление, а финны между деревьями убегают. Наши им вслед свистят, кричат: «Беги домой, пока не поймали!»
— Ну и что? — не понял Павел.
Немцам-фашистам так никогда не свистели... Почему, как ты думаешь?
— Неожиданный, все-таки, ты человек, Чамин. Сравнил хрен с пальцем...
— А чего сравнивать? Бить-то и тех и других надо!
— Не вали всех в одну кучу. И, пожалуйста, не мешай мне своими разговорами, машину вести надо.
Чамин пришел в себя после приключения с машиной и со своей обычной наблюдательностью задал очередной «неожиданный» вопрос:
— Смотрите, товарищ генерал, сколько сосен обвя¬зано досками! Неужели они так берегут лес?
— Не лес, Володя, а секрет этого места. Обвязка деревьев сделана для того, чтобы не спилили и не ободрали тракторами. Бережливость тут ни при чем.
И еще, подумал я, представляя, какие гигантские затраты произведены на строительство укрепленного района, насколько же правительство Финляндии было убеждено, что оно на века подошло к самому порогу Ленинграда. Напомним, что, начав прорыв первой полосы обороны финнов 10 июня, войска 21-й армии генерала Гусева уже к 12 июня вышли к железобетонному поясу на глубине 30—40 километров. 14 июня начался штурм долговременного укрепленного района. В последующие шесть суток были прорваны вторая и третья оборонительные полосы, и 20 июня был взят Выборг. В советско-финляндскую кампанию 1939—1940 годов на то же расстояние было потрачено 100 суток»
22 сентября 1944 года Маннергейм отдал приказ финским войскам готовиться к интернированию немцев. 1 октября 1944 года финские войска высадили десант на занятой немцами территории — началась война против Германии. До весны 1945 года армия Финляндии постепенно продвигалась на север, вытесняя немецкие войска из финской Лапландии в Норвегию.
В отличие от многих политических деятелей Финляндии, признанных военными преступниками, Маннергейм избежал уголовного преследования.
Маннергейм, по мнению финнов, спас суверенитет страны, сохранил для потомков финскую нацию.
До конца жизни на рабочем столе Маннергейма всегда стоял портрет с фотографией и личной подписью императора Николая II.
С точки зрения жителя Ленинграда, увековечивать памятной доской имя гражданина Финляндии, в нашем городе, нет необходимости.
