ИКО "Карелия" - Е.А.Балашов "Топонимика Карельского перешейка

Е.А.Балашов.
Топонимика Карельского перешейка - восстановление или переименование?

Тема восстановления исторических наименований на Карельском перешейке вызывает обычно два противоположных мнения. Приверженцы изначальных названий отвергают всяческий топонимический волюнтаризм и аргументируют свою позицию необходимостью обращения к многовековой исторической традиции, стремясь тем самым восстановить связь времен.

         Их противники апеллируют к целому ряду аргументов, из которых наиболее характерны следующие:
         1. Трудность произношения финских названий.
         2. Привычка использовать устоявшиеся переименования.
         3. Экономические причины.
         4. Идеологические мотивы.
         5. Политические причины.

Зададимся целью осмыслить каждый из этих аргументов. Начнем с языковых трудностей. На территории Ленинградской области достаточно широко распространена финская топонимика, взять к примеру такие знакомые всем названия как Токсово, Кавголово, Васкелово и Лемболово. Употребление этих топонимов не приводит к трудностям произношения, но придает уникальность и своеобразие нашему краю. В начале прошлого века ни у кого из россиян, проживавших на территории Великого княжества Финляндского, не возникало мысли облегчить произношение местных названий заменой оных на русские варианты. Там, где возникали новые русские дачные поселения порой рождались и новые русские названия, такие как Бобочино, Голицино, Марьино. Наряду, но не вместо существующих! Финское название могло принимать также русифицированную форму как, например, Райволово, и это был естественный процесс взаимовлияния различных языковых культур, отразившийся в топонимике. Можно с уверенностью утверждать, что в случае сохранения прежней финской топонимики она со временем подверглась бы определенной русификации, сохранив корневую основу. Так из Тюрисевя вышло бы Тюрисево, из Линтула - Линдулово, из Антреа - Андреево в конце концов.

Что касается привычек, то это самая неустойчивая категория, подверженная преходящим изменениям. Народ относительно безболезненно пережил в свое время переход от Петрограда к Ленинграду, от Царицына к Сталинграду, а затем к Волгограду. Так и привычка использовать существующие наименования постепенно сменилась бы новой привычкой использовать исторические имена. Да и вообще ссылка на трудность произношения столь же нелепа, как и призыв к ликвидации изучения иностранных языков в школе. Или к бойкоту всех иностранных географических названий на мировой карте, ведь некоторые из них весьма трудно произносятся.

Но самой серьезной из причин, препятствующих возрождению исторической топонимики, является экономическая. Действительно, бремя расходов по изготовлению дорожных знаков, табличек, карт, печатей и штампов непомерно велико для стремительно развивающейся российской экономики, взращиваемой на нефтедолларах. В период послевоенной разрухи в полуголодной стране куда легче было найти средства на подобные работы. Ибо тогда работали исключительно политические и идеологические рычаги. Перейдем к рассмотрению этой механики.

В топонимике огромное значение имеет идеологический компонент. Географические названия служат не только для ориентации человека в пространстве. У них есть еще одна функция - подсознательное воздействие путем внушения. Ведь употребляя многократно одно и то же слово, человек неосознанно фиксирует образ, порождаемый им, и включает его в систему стереотипного мышления. Так что многие современные названия - это не просто вывески, но мощный инструмент идеологической обработки. Они также суть порождение прежней тоталитарной системы и один из последних ее оплотов.

Ну и, наконец, последний аргумент сторонников послевоенного переименования касается политической подоплеки этой проблемы. Ни для кого теперь не является секретом, что советско-финляндская война 1939-1940 гг. явилась актом агрессии Советского Союза против суверенной Финляндии. Последующие события 1941-1944 года непосредственно связаны с этой агрессией, хотя апологеты сталинизма и поныне стремятся всячески эту связь игнорировать. И вот теперь, когда встает вопрос о возможности восстановления прежней топонимики, раздаются голоса, что мол де ежели вернуть финские названия, то финны затребуют свою территорию обратно. Сами того не понимая, глашатаи этого тезиса лишний раз доказывают, что вина за агрессию лежит на нашей стороне. Ведь если бы мы отвоевали свои исконные земли, то неужели бы не решились восстановить на них прежние названия? Дано ли защитникам советской топонимики понять, что именно восстановление исторических имен выражает стремление нашего народа к покаянию и призвано снять моральное бремя вины за содеянное? В христианском сознании подобный акт проявляется как катарсис и приводит к примирению. Тем более, что многие из существующие ныне названий по сути своей есть порождение нехристей.

В 1948 г. партийная верхушка, узурпировавшая власть в государстве, навязало народу свою волю, заставив принять те решения, которые были выгодны ей. Даже предложения по переименованиям, исходившие снизу, в подавляющем большинстве были отклонены. Можно ли считать подобные "Указы" легитивными с точки зрения права?
С другой стороны, практика переименований, проводившихся в других странах, показывает, что подход к данному вопросу должен опираться на доводы ученых и специалистов. Так, в Польше в течение десятка лет работала группа известных историков и филологов, чтобы восстановить историческую топонимику на онемеченных территориях Восточной Пруссии. Из кого состояла комиссия по переименованиям, работавшая при Леноблисполкоме до сих неизвестно, но, судя по протоколам решений, в ней кроме назначенных чиновников из партийной номенклатуры никаких специалистов-то и не было. Итогом подобной деятельности и явилась серия искусственных названий, вполне достойных обитателей города Глупова. Ведь вместе с чисто финскими топонимами исчезли и те немногочисленные русские, что существовали на перешейке с незапамятных времен, такие как Корела, Корле (Горелово), Раасули (Просолово).

Еще одним аргументом сторонников сохранения советской топонимики является утверждение, что восстановление прежней топонимики похоронит настоящую историю и, что особо ими подчеркивается, память о героях Великой Отечественной войны, которая увековечена в названиях некоторых поселков. В действительности же память о Великой Отечественной войне, как и память о советско-финляндской войне, уничтожена именно такими переименованиями, поскольку родственники погибших теперь вообще не могут разобраться где погиб и где похоронен тот или иной герой. Ведь в документах (похоронках, свидетельствах о смерти) значится населенный пункт под прежним наименованием, которое уже давно не существует. Поэтому восстановление исторических названий именно и служит восстановлению памяти о боях и героях. А для увековечивания памяти павших есть гораздо лучший и проверенный временем способ установки мемориальных досок в местах их гибели и захоронения. Этот способ куда более информативен и нагляден.

И последнее. Когда мы говорим о восстановлении исторических названий, то речь вовсе не идет о переименовании. Речь идет именно о восстановлении исторических названий. Иначе говоря, те, кто выступает за эту идею, являются противниками всяческих переименований, тем более тех, что были сделаны в угоду политическим интересам и направлены на поддержание идеологических догм.

Позиция в отношении к проблеме восстановления исторической топонимики заключается еще и в том, к какой культуре мы себя относим? Если к варварской культуре дикарей, где основным принципом выступает приоритет силы, то тогда надо оставить все как есть. Если же стремимся к духовным идеалам христианской культуры, то должны и действовать в соответствии с библейскими заповедями.